Geneva

Жизнь Саши Самохиной превращается в кошмар. Ей сделали предложение, от которого невозможно отказаться; окончив школу, Саша против своей воли поступает в странный институт Специальных Технологий, где студенты похожи на чудовищ, а преподаватели — на падших ангелов. Здесь ее учат… Чему? И что случится с ней по окончании учебы?

"Это слишком серьезная тема, чтобы говорить о ней без смеха".

 

Впечатления смешанные. Я бы сказала, психоделично, порой бредово, порой реалистично, с пробуждением весьма грамотных мыслей.
К плюсам однозначно - читается на лету, поглощается целиком и полностью очень быстро, буквально затягивает. И еще один плюс - несомненно, талантливо.
Еще из плюсов, собственно, мысль, а что бы ты делал на их месте... Очень реалистичная зацепка человека, ведь каждый человек ну очень зависим. Ну и как шантажом добиться успехов "выше головы таки прыгнешь" в труде и учебе...
Из минусов - ну зачем было портить такую сказочную и жестокую сказку примитивными грязными подробностями, нет, ну честно, можно было правда сделать красивше, ну зачем завязывать полностью страх на шантаже, да еще и с унизительными подробностями.
Еще из минусов, по части фентези, потребность в происходящих вещах, по сути, не раскрывается читателю не то, чтобы полностью, но даже на две трети, остается много вопросов.
Из плюсов - хорошо описан процесс становления личности в процессе роста и развития. Если подставить любой конкретный университет, практически, с любыми конкретными предметами - в принципе, суть та же, образы людей, преподавателей, структура, ломка стереотипов, ломка и воссоздание себя и прочие жизненные моменты.
Из минусов - жирный минус - концовка.
И еще один несомненный минус - депрессивная обстановка всю книгу(еще бы, сотни страниц описания жизни на пределе работоспособности и эмоциональном пределе, да еще и в постоянном страхе по разным причинам), не смотря на легкость чтения, вот одно другому не помешало здесь быть.

 "А мы, знаешь ли, просто люди, и ничто человеческое нам не чуждо".

Первоначальное название "Операция "Маугли" " - «…мысль о том, что мы пишем повесть, которую можно было бы и не писать — сегодня, здесь и сейчас, — попортила нам немало крови»


Уйду в школу и буду учить ребят, чтобы они вовремя хватали за руку всех этих фанатиков абстрактных идей и дураков, которые им подпевают!

— А то, что теоретически идеальный робот-андроид может быть построен только из человека. Это будет сверхмыслитель, это будет сверхсилач, сверхэмоционал, все что угодно «сверх», в том числе и сверхчеловек, но только не человек…

Вроде бы все кончилось хорошо: Малыш обещал вернуться, значит, все-таки привязался к нам, значит, без нас ему теперь гораздо хуже, чем с нами… «Привыкнет, — повторял я про себя. — Ничего, привыкнет…» Я увидел, что Майка остановилась, а Малыш побрел дальше.

Дай мне слова. Ты мне дал много ценных слов, но все не те.

Понравилась повесть. Стругацкие - удовольствие в чистом виде. Как всегда идейно, вечно, прекрасно.  Советую.

"И, смеясь до слез, она упала в кресло. Брат стоял возле нее и тоже смеялся, и Жилем овладело ощущение счастья. Брат и сестра смеялись заразительно, как дети, в них чувствовалось что-то ребячливое и искреннее, и оба были такие красивые, что на них приятно было смотреть. Нормальные люди. Значит, еще существуют на свете нормальные люди.".

"«А ты?-спрашивал он.-Ты в каком веке хотела бы жить?»
«Я? В том, которым можно восхищаться»,-отвечала она. Восхищаться?.. Женщина не должна говорить таких вещей. Женщине достаточно восхищаться мужчиной, который рядом, и тогда у нее не будет ребяческой и рассудочной тоски по несбыточному."

"Парижские кафе - это бездны для одиноких неудачников, а для счастливых любовников они – трамплины".

"Все, что исходит от хорошенькой женщины, не может меня рассердить".

Второй подход с длительным перерывом не увенчался успехом. Сказать, что мне не понравилось - это ничего не сказать. Это тихий ужас. Нет, даже не так - это громкий ужас. Это не светлая грусть - это темная, грузная, тяжелая депрессия в ее первозданном виде. Патологично. Очень. Классика литературы, понимаете ли... Да, очень красивый французский слог, надо отдать должное, конструкции, даже тонкие и точные описание, но смысл такое писать?! Создать проблему на абсолютно пустом месте и форсировать ее до трагического конца. Вот это мы умеем, да. Особенно разочаровала концовка, безысходность без причины. Нет, особенно разочаровывает популярность. Ладно, чего уж там - все разочаровывает в этой книге . 

"Ему показалось, что он всегда знал Вечность именно такой. Иначе почему у него могло возникнуть желание уничтожить её? Но он никогда не признавался себе в этом, ни разу до этого мгновенья не мог он набраться смелости взглянуть правде в глаза".

"Он пожал руку каждому, и Харлан, взволнованный и серьёзный, был охвачен благоговейным трепетом при мысли, что ему выпала величайшая, ни с чем не сравнимая привилегия стать Вечным и отвечать за счастье всех людей, живущих в подвластных Вечности Столетиях"

"Замыкание круга во Времени преследует важную и благородную цель — спасти человечество от гибели. Мы должны раскрыть людям тайну путешествий во Времени и основать Вечность задолго до того, как это позволит сделать естественный ход развития науки. В противном случае предоставленное самому себе человечество не познает истинной природы Времени и Реальности, пока не будет слишком поздно. Развитие науки и техники в других направлениях без контроля Вечности приведёт человечество к неизбежному самоуничтожению"

"Да? Вы полагаете, что ваша великая любовь — это идеальный союз двух душ, который устоит перед любыми Изменениями? Вы что, начитались там, во Времени, дешёвых романчиков? "

"Когда Человек достиг звёзд, во Вселенной уже не оставалось необжитых мест. На каждом шагу разведчики натыкались на предупредительные знаки: ЗАНЯТО! НЕ НАРУШАТЬ ГРАНИЦ! ВХОД ВОСПРЕЩЁН! Люди не стали вступать в конфликты. Они отозвали свои исследовательские отряды и остались на Земле. Но в мировоззрении людей произошёл переворот: родная планета стала для них тюрьмой, окружённой безграничным океаном свободы…"

"— Наивысшего блага? — насмешливо переспросила Нойс. — А что это такое? Кто отвечает на этот вопрос? Ваши Счётные машины, ваши Анализаторы, ваш Кибермозг? Но кто настраивает машины? Кто вкладывает в них программу? Кто задаёт им оценки? Ведь даже Кибермозг не обладает большим прозрением, чем человек, он только быстрее решает проблемы, только быстрее! А что является благом с точки зрения Вечности? Я отвечу тебе. Безопасность. И ещё раз Безопасность! Осторожность! Умеренность! Ничего сверх меры. Никакого риска без стопроцентной уверенности в успехе."

О чем эта книга - да, она о любви, при чем в первую очередь, в масштабах Вселенной, вот только Азимов мог так шикарно все создать; +о чем еще эта книга -  о кройке и шитье :)
Развитии и ошибках, и самое заключенно-парадоксальное, что в любом масштабе это верно. Перекраивать Вечность для "высшего блага", при чем в чьей-то собственной воле, в отсутствии у людей выбора, базируясь на "расчетах", задумка книги воистину прекрасна ... 
Если попроще - не совершая ошибок, не набираясь опыта, невозможно что-либо осознать, понять, чего-либо достичь. Для понимания-развития нужны границы, нужны цели, нужны проблемы для решения, нужна встряска, нужна мотивация; Когда у человека все есть, и все идет правильно(вопрос что такое это самое правильно и куда идет - другой вопрос),  в большинстве случаев у него нет потребности развиваться.
"Человек живет не для того, чтобы быть счастливым. Есть вещи гораздо более важные, чем счастье", цитируя Тарковского - понимание важного, порой самого важного в жизни крайне редко приходит с чувством счастьем, бывают исключения, но на то они и исключения. Собственно в итоге все пришло к ситуации определенной остановки развития, "Сейчас он отчётливо видел Вечность такой, какой она была в действительности, — клоакой закоренелых психозов, спутанным клубком человеческих жизней, беспощадно вырванных из контекста".

Вот люблю Азимова в любом виде, но эта книга на самом деле вызвала у меня очень смешанные чувства, одна из тех, которые оставляют время и пространство... 

 Перефразируя - "Он заслужил право на месть". 

"Мы всюду натыкались на запертые двери. Но сегодня вы открыли все эти двери передо мной. Страх был ключом, открывшим все эти двери."

"Человеку не до виски, если он не может найти себе места от тревоги".

"Он был таким же генеральным директором, как я президентом Соединенных Штатов Америки".

"Это голос человека, решение которого уже не зависит от его воли, это уже было не решение, а единственный смысл его жизни".

"«Вечность – это длительное время, Тальбот. Вечность – это навсегда. Но я буду ждать»."

В 1958 году недалеко от Кубы неизвестный истребитель сбивает самолет небольшой частной авиакомпании "Транскарибская чартерная служба" с ценным грузом на борту. Вместе с экипажем гибнет семья одного из владельцев авиакомпании Джона Талбота. Спустя три года мы видим его уже на скамье подсудимых. После того как его обвиняют в кражах драгоценностей и убийстве полицейского, Талбот сбегает прямо из зала суда, прихватив заложницей очаровательную девицу - некую мисс Рутвен...

Отличный роман, захватывающий, интересный, extraordinary, держит в напряжении с первых минут и до самого конца, красочный сочный текст - "Он был воплощением мечты вдовы-аристократки об идеальном шофере. Он был совершенством. Он был безукоризнен. Он был поэмой в темнобордовых тонах. ". Догадки, догадки, догадки с самого начала, развитие, и красивая раскрутка в самом конце - это вещь. С размышлениями о вендетте и вечном... 
В общем, вкусно.   

"Если день начинается воскресной тишиной, а вы точно знаете, что сегодня среда, значит что-то неладно".

"Отнимите у нас зрение, и наше превосходство исчезает. Мало того, наше положение станет хуже, чем у них, потому что они приспособлены к слепому существованию, а мы нет."

"После шестого августа 1945 года шансы человечества поразительно уменьшились. "

Во-первых, впечатляюще. Очень идейное и очень качественное апокалиптическое произведение. Все очень логично, выдержанно в духе времени, читается, на удивление, легко, затягивает, стилистика просто очаровала, детализировано, реалистично, очень удачно и разумно смешаны рассуждения с развитием сюжета. Соединение естественно-искусственного уничтожения жизни. 
В сюжет прекрасно вплетено множество рассуждений о причинах, возможных вариантах выживания, о смене законов и правил жизни ("autres temps, autres moeurs"), в попытке приспособиться к сложившимся обстоятельствам, сохранить рассудок, и заново воссоздать жизнь на Земле, особенно интересно - размышления, модели поведения и типажи...
Читаешь, и невольно задумываешься о своей участи, действиях, и это происходит совершенно естественно, с самых первых страниц. 

"Но у логики есть один недостаток: она не останавливается на полпути".

"Беда была в том, что я с чудовищной ясностью видел правоту обеих сторон. Я"

Во-вторых, на мой взгляд, очень и очень актуально.

"Большую общественную озабоченность вызвало триумфальное заявление одной страны о том, что она первой успешно создала спутниковое оружие. Еще большую обеспокоенность вызывало отсутствие всяких заявлений других стран, даже известных своими успехами. Было очень неприятно сознавать, что над вашей головой крутятся в неизвестных количествах ужасные средства истребления, крутятся и крутятся себе спокойно, пока кто-то не нажмет кнопку. Еще неприятнее было сознавать, что сделать здесь ничего нельзя".

Одним словом - советую.

( Заметки на полях )

Я тремчу, щоб тільки не зачинялися двері,
бо відчинені двері – то незбагненна радість.
Роберт Данкен

"Я думаю, нам страшенно повезло у житті, правда ж?"

"Поезія - це коли два слова зустрічаються одне з одним уперше".

"Присутність Бога у поезії тільки посилюється, якщо її замовчати".

"Таке собі вмістилище для чорнила і слів".

"От хоч би й людський ланцюг від Києва до Франика у січні 90-го, п'ять мільйонів людей береться за руки і так стоїть посеред власної країни".

Андруховича варто починати цією книгою. І з цим приходить розуміння і стилю, і долі, от і кожна книга сприймалась би інакше, крізь призму, хоча що варто зазначити - мова кожної його книги чудова. Ця книга легша за його інші. Захоплює із самого початку - з історії створення. Road movie українського талановитого письменника - інтерв'ю за символічних 7 днів. Це калейдоскоп, дивишся і розумієш, що все весь час змінюється, і ніколи нема повторення, чи повернення назад, є лише життя, єдине, суцільне, постійно-змінне, лише ці моменти, коли дихаєш, дивишся, чуєш, відчуваєш, живеш... і все, що існує поміж, в, і замість рядків. У кожному часі ці калейдоскопічні картинки такі різні в своїй зміні, ніколи не повторювані, але яскраві, і справжні. Так і ця книга - це двері до відкриття калейдоскопу-таємниці, яка отримує контури, світиться, двері до трансформації, 50 років за 7 днів, двері до історії розвитку.  Таємниця золотою ниткою крізь всю книгу... Багатослівна таємниця. Життя, як воно було, як воно є. Мені сподобалось. За стиль, за легкість, за жорсткість... фраз, життя. За справжність. За поринання у 60-ті, 70-ті, 80-ті, 90-ті, яких ми ніколи не дізнаємось, на наше щастя, але до яких можна доторкнутись на мить, і просто зрозуміти. І Чехо-Словаччина 68-го, і Хрущов, Андропов, Горбачов, Єльцин, Незалежність, 2004... І вся та сама історія, яка вчилась, набуває іншої грані змісту крізь призму однієї долі, долі митця, ближче, зрозуміліше, з ідеями, з творчістю, з диханням строками, з переживаннями, з проживанням... 
І та сама Україна, Франківськ, Львів, Київ... І та сама Європа. І та сама Німеччина. 
На диво - дуже оптимістично. 

( Нотатки в тиші )

" Глядя на ваш танец, я видела совершенно иную картину. Я видела стремительно возникающий новый мир. Да, более технологичный, да, более эффективный. Новые способы лечения старых болезней. Очень хорошо. Но мир при этом жесткий, безжалостный. И я видела девочку с зажмуренными глазами, прижимавшую к груди старый мир, более добрый, о котором она знала в глубине сердца, что он не может остаться, и она держала его, держала и просила не отпускать ее. Вот что я видела. Это не были в точности вы, не было в точности то, что вы делали, я это понимала. Но я смотрела на вас, и сердце обливалось кровью. Я навсегда это запомнила".

Обволакивающая меланхолия. С первых строк дистанцирование. У меня эта книга вызвала чувство протеста. Сам текст весьма читаемый: "Мне следовало найтись и что-то сказать" .
Но, не смотря на всю чувственность эмоций героев, в нее трудно поверить, вот трудно поверить, что не было противостояния, так или иначе. И многие вопросы не освещены совершенно. И нет, она не веет пронзительной безысходностью до самого конца, вот по-наивности до самого конца хочется верить, что все не настолько глупо, жутко и безысходно. Классическая антиутопия. Видимо, весь ее "блеск" - именно в этом протесте и именно в иллюстрации порой очевидных границ, за врожденное чувство отсутствия свободы выбора, за равнодушную покорность, повиновение. Границы мысли, которые созданы обществом, детством, условиями воспитания, принятыми мерками, границы, которые почему-то (всю книгу вопрос - почему же) не дают даже мысли о борьбе появиться. Это одна из идей. Книга написана как воспоминая и разделена на несколько частей, читатель словно варится во всем происходящем на медленном огне, всыпая периодически соль и явно перебарщивая моментами. О мелких трагедиях и драмах, "счастивчиках"-пешках в большой игре, которые не способны что-либо изменить. 

"Так почему же мы промолчали? Мне кажется, потому, что уже в том возрасте (нам было девять или десять лет) мы знали достаточно, чтобы опасаться ступать на эту территорию. "

Когда читаешь, находишься на расстоянии выстроенной стены, и не позволяешь ее убрать. Из текста сразу становится ясным, что ни один другой герой повести не мог бы стать «помощником», кроме, Кэт. Все, что она позволяет себе делать всю, буквально всю свою жизнь - "услышав такое, я повернулась и ушла". Ни намека на неповиновение, хотя бы попытку, одну маленькую попытку... "Как овец на бойню" без лишних вопросов, всего боясь, всему подчиняясь. В книге есть несколько интересных мыслей. Смещенные акценты. Лабораторный эксперимент в лабораторном эксперименте.

"С точки зрения нынешнего дня ваша озадаченность, Кэти, вполне понятна. Но вы должны попытаться взглянуть на вещи исторически. После войны, в начале пятидесятых, когда одно за другим стремительно делались великие научные открытия, у людей не было времени критически все обдумать, поднять разумные вопросы. Внезапно открылась масса новых возможностей; многие болезни, с которыми врачи до тех пор не могли бороться, стали излечимыми. Это было первое, что мир увидел, первое, чего он хотел. И люди долго предпочитали думать, что все эти человеческие органы являются ниоткуда — ну, в лучшем случае выращиваются в каком-то вакууме. Да, кое-какие споры возникали. Но к тому времени как люди начали беспокоиться из-за… воспитанников, к тому времени как их стало интересовать, в каких условиях вас растят и следует ли производить вас на свет вообще, уже было поздно. Дать задний ход не было никакой возможности. Как потребовать от мира, уже привыкшего считать рак излечимым, чтобы он отказался от этого лечения и добровольно вернулся к старым мрачным временам? Нет, назад пути не было. Как бы ни было людям совестно из-за вас, главное, о чем они думали, — чтобы их дети, супруги, родители, друзья не умирали от рака, заболеваний двигательных нейронов, сердечных заболеваний. Поэтому вас постарались упрятать подальше, и люди долго делали все возможное, чтобы поменьше о вас думать. "

"Мы потому забирали ваши работы, что они, как мы надеялись, должны были выявить ваши души. Или, точнее говоря, доказать, что у вас есть души." 

Сколько таких перечитано... И каждый раз... И просто помнить.

Много позже после войны стал я однажды свидетелем разговора о том, что такое судьба и есть ли она на самом деле. Особенно кипятился совсем молоденький парнишка, радист: мол, вера в какую-то судьбу — пережиток прошлого, вековой неграмотности и даже религиозного мракобесия. Все в мире, утверждал он, совершается по строгим законам природы, а если что и кажется необъяснимым и непонятным, то это исключительно из-за незнания этих самых законов. Так что всякое там предначертание судьбы, рок или фатум — одна мистика.
Я тогда в споре не участвовал, но в конце разговора, как бы невзначай, напомнил как информацию к размышлению старинную английскую пословицу: «Кому суждено быть повешенным — тот не утонет». А сам мысленно вернулся в тот невообразимо далекий март последнего года войны, когда возвращался я ночью домой, выполнив боевое задание.

Уже сорок минут кипит небо. На всех высотах до пяти тысяч метров ревут моторы, грохочут пушки и пулеметы, неудержимо несутся к целям наши реактивные снаряды. Нам приходится трудно, очень трудно — численный перевес на стороне немцев. Напарника я потерял, врезавшись в одном из боевых маневров в небольшое кучевое облачко, висевшее над полем боя. Выскочил — нестерпимо ярко брызнуло в глаза солнце, и я поздно разглядел торопящихся ко мне четырех немцев. Уходить бесполезно: скорость у них больше, догонят. Позвать на помощь? Без радио не позовешь. Спикировать? Тоже достанут, машины у них тяжелые. Значит — конец?!

Игра со смертью началась. «Мессеры» находились совсем близко. Почувствовал: вот-вот полоснут огнем. Резкий бросок влево и вверх. Они проскакивают мимо, не успевая повторить такой крутой маневр, слишком велика инерция их машин. Сделали круг и снова ко мне. Еще броски — с набором высоты, в разные стороны, на встречных с ними курсах. Им каждый раз приходится выполнять для нового захода почти полный круг, а я за это время успеваю подниматься все выше и выше — вниз уходить одному нельзя, там подошла новая группа немецких истребителей.
Такими бросками я затащил своих преследователей уже за пять тысяч метров. Жалит мысль: «Четверо против одного… Без напарника сожрут, если отступить… Надо поймать момент, хоть одного гада подловить в прицеле… Обязательно надо!»

Этот, в противоположность Ковалеву, невысок, суховат и подвижен. Вот именно таким мне представлялся всегда летчик-истребитель — маленьким, быстрым, остроглазым, под стать своей юркой машине…